№1(17)

Газета для тех, кто умеет читать

Алина КРАВЕЦКАЯ

По Москве, воспоминания о ДДТ у меня остались весьма и весьма смутные. Помню хриплый надрыв и экзальтированных подростков, бесполезно бьющихся в грудь тяжеловесного конвоя. В Торонто концерт был совсем другим: Шевчук восхищал, подростки радовались и светились зажигалками, конвоя почти не было видно.
Шевчуку я на следующий день просто позвонила в номер. "Юра, можно у вас взять интервью для самой прикольной газеты?" - "Давайте завтра, ладно? Приходите часов в 11." Вот, думаю, классная страна Канада. В Питере я бы к нему на вонючей козе не подъехала.
Ровно в 11 стучусь в дверь, в полной боевой раскраске. Гостиничный номерок с гулькин нос, на комоде пачка денег, не внушающая уважения своими размерами. Если это гонорар за выступление - не шибко жиреют русские рокеры на наших заграничных харчах.
Шевчук - уставший после трех концертов подряд, но очень вежливый - прихрамывая, идет заваривать для меня кофе. "Да, ногу подвернул, синяк такой... Надо еще чашку найти...Книжка моя - это вам, у вас есть?" " Ой, как здорово - спасибо, спасибо", - я начинаю стремительно терять свой арсенал иронии и каверзных вопросов - он слишком сильно мне нравится.
- Юра, скажите, вам легко пишется или корпите над каждым словом?
- Да нет, мне, в общем, легко. Я думаю на бумаге. Иногда текст просто сразу ложится на лист. Потом конечно подправляю, рифмы подбираю более интересные, отшлифовываю. Некоторые считают, что тексты править нельзя, но у меня так лучше получается.
- Кем вы себя считаете: поэтом, певцом или музыкантом?
- Поэтом вряд ли. Не всем же дано писать так, как Бродский. Я, скорее, песенник. Я пишу песни и пою их.
- Ох, напрасно вы скромничаете. Кстати, вы на концерте сказали, что живете в деревне. Почему не в городе, проклятая слава - устали от людей?
- Город - это другое. Мы в городе работаем, записываемся. Деревня - это единочество. Я такое слово придумал. С одной стороны, понимаешь, что ты одинок, и как это вообще страшно - одиночество. С другой, чувствуешь свое единение с бесконечностью, с миром. Осознаешь себя частью этого мира.
- И природы?
- И природы тоже. Как можно быть одиноким, если рядом трава растет. Это же все живое. Между прочим, когда колхозы из деревни убрали, природа почистилась. Звери появились, я недавно горностая видел.
- Как Вас ваши деревенские соседи воспринимают?
- Как своего мужика, у которого можно десятку одолжить на опохмелиться. Алкаши. Деревня спивается, в год 4-5 мужиков умирает. Безысходка большая. Люди работать не привыкли, не хотят. Еще хуже водки - наркотики. В деревне сейчас без проблем можно героин купить, кокаин. Ужасно это все.
- Я видела как вы за столом перекрестились перед едой. Вы человек очень религиозный?
- Я верующий, да. Православный. Крестился лет семь назад. В церковь, к сожалению не получается очень часто ходить, но посты соблюдаю. Один раз постился во время гастролей. Не могу понять, не ем же, откуда такая хорошая светлая энергия берется?
- То есть, как я понимаю, вы нашли свою "идею" в религии. Но коммунизм ведь тоже идея. С философской точки зрения не важно, во что верить.
- Очень большая разница. Во-первых, у меня был некий мистический опыт, но дело даже не в этом. В философии вашей нет того, что есть в богословии. Философская идея - жить, выжить. А богословие учит как выжить и кем выжить. Это важно.
Я, пока говорим, буду вещи собирать, не возражаете?
- ОК. Кстати о вещах: на Западе, такой успех как у ДДТ, как правило, транслируется в большие деньги. Как в России с этим дело обстоит?
- Больших денег у нас нет. Есть какой-то необходимый минимум, чтоб нормально работать. Мы хорошую студию себе построили, теперь все в долгах. Но это же не главное.
- Почему же не главное? Деньги дают определенную свободу.
- Деньги в России свободы не дают. У меня много знакомых очень богатых. У них по четыре охранника. Боятся за свою жизнь, боятся деньги потерять, галстуки их душат. Какая тут свобода. Свобода бывает только внутренняя.
- Говорят, что вы в своей музыкальной семье - домашний деспот. Никто из музыкантов права голоса не имеет. Это правда?
- Неправда, у нас есть коллективное творчество: мы все время болтаем на кухне. Первое, что на студии построили - это кухня. Проговариваем все идеи, репетируем, разные варианты пробуем.
- То есть вы не давите на ребят? Можно я у вас сигарету стрельну? (Шевчук курит одну за одной )
- Пожалуйста, берите, берите. Я, конечно, лидер. Иначе нельзя, кто-то должен быть лидером. Но не давлю. Человек раздавленный - он творчеством заниматься не может. Это уже механизм какой-то, можно с таким же успехом под фонограмму играть. Скорее уговариваю, переубеждаю, взываю к сущности что ли. Наверное, об этом вам лучше у них спросить.
- Какие у вас отношения с залом, свысока на публику смотрите?
- Здесь опять уместно это слово - единочество. Отношения с залом - это диалог, не монолог. От зала отдача очень большая. Мне нравится, когда после концерта незнакомые люди обнимают, руку жмут. Диалог заканчивается одной общей пьянкой, не в прямом конечно смысле.
- А если народ лобызаться лезет прямо на сцену?
- Этого не люблю - мешают работать.
- Наша "заграничная" аудитория чем-то отличается от российской? Я, например, порадовалась лицам, которые увидела у вас на концерте. Не типичные для русской иммиграции, и молодежи очень много.
- Я большой разницы не увидел, у нас везде хорошая публика.
- Весьма дипломатично. Без перехода - расскажите про Гребенщикова, он к нам тоже скоро приезжает.
- БГ - это классика. Знаете, Россия - злая страна. Мы с драконом боремся, пытаясь отрубить ему головы. БГ - первый, кто ввел в это дело иронию. Показал, что с драконом можно сражаться не только головы рубя, его еще можно высмеять.
- Кого из поэтов вы читаете, какую музыку слушаете, с кем общаетесь?
- Читаю и слушаю все новое и интересное. Всю "соль земли". Ребята вон, накупили дисков, все чего у нас еще нет. Ко мне иногда люди приходят: "Можно вам свои песни поиграть?" - и пошел про братву на трех аккордах. Я спрашиваю : "Вы чего из музыки слушаете?" - "Вас слушаем". Тоска!
В поэзии моя любовь - это, конечно, Пастернак, Бродский, Мандельштам. Из современных Кушнер, Охапкин - это Ленинградская школа. Я общаюсь с поэтами, писателями, с редакторами журналов - Мариетта Чудакова, Пригов, Тимур Кибиров - мы вместе были на коференции Российской культуры в Неваде, я там читал лекции по Русскому Року. ( Круто! Про лекции я понятия не имела - - )
А здесь в Нью - Йорке живет Костя Кузьминский, не знаете? Обязательно повидаюсь с ним, когда приеду. Он меня всегда критикует: "Юра, ну что это за рифма!", но критикует с любовью. Мне нравится. Вообще в России сейчас очень много хороших поэтов.
- Творческая "оттепель"?
- Да, Россия сейчас на перепутье стоит, на стыке эпох. Как стояла, когда Петр Первый бороды брил, как в семнадцатом году, как во времена отмены крепостного права. Смерчи, вихри, сквозняки, но хорошие ветры тоже дуют (В дверь стучат - автобус уже стоит, надо поторапливаться). Мы уже заканчиваем, да?
- Один вопрос. Неужели вы искренне верите в будущее России?
- Оптимизм определённо есть. Я верю, что Россия встанет. Я вижу какая сейчас молодёжь у нас. Она не боится. Не боится, что на неё будут цыкать, не боится КГБ. Главное, чтобы эту молодежь не убили на войнах, не загнали в комсомол. Она продвинута и патриотична в хорошем смысле этого слова. Мне кажется ДДТ здесь тоже по-своему помогает, учит патриотизму. Мы это делаем без пафоса и главное с любовью. Знаете, какая моя любимая поговорка? " Истина без любви - большая ложь".
ДДТ уезжают. Я отираюсь около автобуса в надежде приложиться, на прощание, к небритой щеке Русского Рока. Мысли мои растекаются по двум направлениям. С одной стороны, пусть Шевчук там борется со своим драконом за светлое будущее России. Мы ценим его творчество, но нам, по его мнению, "за колбасой" сюда приехавшим, до этой драки уже дела нет. С другой, мне кажется, что его мир похож на тяжелый черно-белый документальный фильм про войну. Эдакий жестокий реализм. Я понимаю, что он в этом мире на своем месте, но жалко, что талантливым людям редко достаются яркие цветные эпизоды из мирной жизни.
Хотите мое личное впечатление? Враки это все про единочество, самообман. Не знаю как дома, но здесь в Америке - одиноко ему, хуево, можно сказать. Зря он меня с собой в Чикаго не позвал. Я бы, пожалуй, наплевала на свои принципы.